Динамика договора поставки в условиях ограничительных мер

Аннотация. В статье анализируются положения гражданского законодательства о договоре поставки, выявляются особенности применения данной разновидности договорной конструкции в условиях ограничительных мер. Автором исследуются исполнение договорных обязательств в период пандемии, а также рассматривается судебная практика.

Ключевые слова: договор поставки, ограничительные меры, пандемия, обязательства, шикана.

Исполнение договорных обязательств в период пандемии короновирусной инфекции и принятия ряда ограничительных мер эпидемиологического характера существенным образом осложнилось.

Предпринимаемые сегодня государством меры по борьбе с распространением COVID-19 затронули не только деятельность государственных институтов, свободу передвижения граждан, но и негативным образом отразились на субъектах предпринимательской деятельности. Это не могло не затронуть сферу поставок товаров.

В условиях закрытия международных границ многие поставщики лишены возможности ввоза в Россию иностранных товаров, что сказывается на исполнении обязательств по поставке товаров, например, в недокомплектном характере поставок.

Покупатели по договору поставок, в свою очередь, столкнулись со снижением спроса на продаваемые товары, некоторые из них в силу предписаний уполномоченных органов власти были вынуждены на протяжении длительного времени приостановить предпринимательскую деятельность, а некоторые и вообще прекратить ее в силу несения значительных финансовых и материальных потерь.

Еще год назад трудно было представить, что практически все страны мира затронет пандемия, которая будет оказывать существенное влияние на различные сферы общественных отношений, в том числе на исполнение обязательств.

Обязательства сторон в рамках исполнения договора поставки должны исполняться надлежащим образом. В противном случае к правонарушителю могут быть применены меры гражданско-правовой ответственности.

При характеристике надлежащего исполнения обязательства как правового средства необходимо указать на следующие моменты:

1) действия субъектов направлены на достижение правовой цели;

2) в основе надлежащего исполнения обязательств лежит воля сторон.

Надлежащее исполнение обязательств является необходимым и целесообразным, поскольку обязательство и возникает для того, чтобы должник мог совершить предусмотренные его основанием действия, а, следовательно, происходит удовлетворение правовой цели кредитора исполнением обязательства.

В науке гражданского права дискуссионным является вопрос о соотношении принципа надлежащего исполнения обязательств и принципа реального исполнения обязательств. По данному вопросу сложилось несколько точек зрения. Так, согласно первой из них надлежащее исполнение обязательства одновременно означает и реальное исполнение обязательства [14].

Противоположного мнения придерживался А.В. Венедиктов, который полагал, что реальное исполнение договорных обязательств является более широким понятием, включающим в себя категорию надлежащего исполнения обязательств [11]. Полагаем, что такое расширительное понимание принципа реального исполнения является не вполне оправданным ввиду того обстоятельства, что своевременное исполнение обязательств согласно условиям договора, относится к надлежащему исполнению, а не к реальному, что следует из содержания ст. 309 ГК РФ.

Надлежащее исполнение и реальное исполнение, по нашему мнению, являются достаточно схожими понятиями, но обладающими своими отличительными характеристиками и содержанием. Так, надлежащее исполнение является проявлением качества исполнения определенного действия (субъект, срок, место и т.д.), в то время как реальное исполнение следует рассматривать в качестве сущности определенного действия. В тоже время данные категории являются взаимосвязанными и взаимодополняющими друг друга.

В целях охраны и надлежащего развития гражданских правоотношений действующим законодательством закрепляются специальные меры ответственности за нарушение обязательств.

Гражданско-правовая ответственность за неисполнение обязательств по договору поставки выступает самостоятельным видом юридической ответственности.

Основанием наступления гражданско-правовой ответственности за неисполнение обязательства из договора поставки услуг следует назвать нарушение одной из сторон условий заключенного договора, например, нарушение сроков поставки, отказ покупателя от оплаты за поставленный товар.

Ответственность, выступающая из исполнения договоров поставки, является договорной. Основное различие между договорной и внедоговорной ответственностью заключается в том, что наступление договорной ответственности обуславливается не только случаями, предусмотренными законом, что является характерным для внедоговорной ответственности, но и когда это предусмотрено сторонами непосредственно в тексте договора.

Из содержания ст. 15, п. 1 ст. 393 ГК РФ следует, что для наступления гражданско-правовой ответственности в виде возмещения убытков необходимо наличие следующих условий: факт нарушения ответчиком обязательств, наличие и размер понесенных убытков, причинно-следственная связь между ненадлежащим исполнением обязательств ответчиком и возникшими у истца убытками. Отсутствие хотя бы одного из указанных условий является основанием для отказа в удовлетворении исковых требований.

В ГК РФ закрепляются основания, позволяющие рассчитывать лицу, совершившему правонарушение, на освобождение от гражданско-правовой ответственности. Неоднозначность данного института гражданского права проявляется в субъективности определенных оснований освобождения от ответственности, что связано с недостаточной четкостью и определенностью гражданско-правовых норм, так и противоречивостью судебной практики по делам об освобождении от гражданско-правовой ответственности.

Основания освобождения от ответственности могут быть предусмотрены законом или договором для конкретного обязательства.

В п. 23 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26.01.2010 г. № 1 [3] отмечено, что под непреодолимой силой понимаются чрезвычайные и непредотвратимые при данных условиях обстоятельства (п. 1 ст. 202, п. 3 ст. 401 ГК Российской Федерации). Однако, примерный перечень данных обстоятельств не указан.

В силу ч. 3 ст. 401 ГК РФ, если иное не предусмотрено законом или договором, лицо, не исполнившее или ненадлежащим образом исполнившее обязательство при осуществлении предпринимательской деятельности, несет ответственность, если не докажет, что надлежащее исполнение оказалось невозможным вследствие непреодолимой силы, то есть чрезвычайных и непредотвратимых при данных условиях обстоятельств.

К таким обстоятельствам не относятся, в частности, нарушение обязанностей со стороны контрагентов должника, отсутствие на рынке нужных для исполнения товаров, отсутствие у должника необходимых денежных средств.

Стороны договора поставки в принципе могут предусмотреть в тексте договорного обязательства разнообразный перечень обстоятельств непреодолимой силы, за исключением освобождения от ответственности за совершение умышленного нарушения, установленного п. 4 ст. 401 ГК РФ. Однако пандемию никто не рассматривал в качестве форс-мажора.

В п. 9 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 24.03.2016 № 7 «О применении судами некоторых положений Гражданского кодекса Российской Федерации об ответственности за нарушение обязательств» отмечено, что для признания обстоятельства непреодолимой силой необходимо, чтобы оно носило чрезвычайный и непредотвратимый при данных условиях характер.

Непреодолимая сила характеризуется наличием следующих обязательных сущностных признаков:

1) чрезвычайностью;

2) непредотвратимостью.

В тоже время пробелом ГК РФ следует назвать то обстоятельство, что в нем не дается легального определения ни одного из них. По нашему мнению, чрезвычайность возможно трактовать как ее исключительность, не характерность, внезапность наступления в аналогичных привычных условиях, невозможность предусмотреть, потому что это из ряда вон выходящее событие, которое противоречит нормальному ходу вещей и явлений как в природе, так и в социальной жизни [13].

Непредотвратимость означает невозможность избежать ее наступления и предотвращения последствий никакими средствами вне зависимости от воли и желания лица.

Применительно к короновирусной инфекции данный признак сводится к отсутствию реальной возможности ее предотвращения, гарантированных методик лечения от заболевания и предотвращения смертности. В качестве единственной меры по борьбе с короновирусной эпидемией рассматривается только вакцинирование населения, при том, не менее 70%. Но когда оно будет осуществлено в России пока что точно не известно. Поэтому до тех пор COVID-19 и будет признаваться непреодолимой силой.

На основании изучения п. 4 ст. 401 ГК РФ возникает вопрос: возможно ли признать пандемию коронавируса непреодолимой силой (форс-мажором) как обстоятельства, освобождающего от ответственности за неисполнение обязательств? При этом, в понятие пандемии как обстоятельства непреодолимой силы в данном случае мы вкладываем не только само короновирусное заболевание, диагностируемое с медицинской точки, но и действия органов государственной и муниципальной власти, связанные с принятием мер ограничительного и запретительного характера по противодействию короновирусной инфекции.

По данному поводу не сложилось однозначного мнения среди исследователей. Рядом авторов высказывается точка зрения о том, что пандемия не является универсальной непреодолимой силой и не влечет за собой автоматическое освобождение лица от исполнения взятых на себя обязательств [9].

В ходе встречи Президента России В. В. Путина с предпринимателями Президенту предложили признать на федеральном уровне коронавирусную инфекцию форс-мажором не только при исполнении государственных и международных контрактов, но и в обычных хозяйственных отношениях между юридическими лицами [15]. Однако, на федеральном уровне эпидемия COVID-19 так и не признана форс-мажором.

Обратим внимание на то обстоятельство, что Мэром Москвы принят Указ от 14 марта 2020 г. № 20-УМ «О внесении изменений в указ Мэра Москвы от 5 марта 2020 г. № 12-УМ» [1], которым распространение новой коронавирусной инфекции является чрезвычайным и непредотвратимым обстоятельством, повлекшим введение режима повышенной готовности, и признано обстоятельством непреодолимой силы. Полагаем, что в данном случае положения данного нормативного акта не могут быть применены к сфере гражданско-правовых отношений ввиду того обстоятельства, что гражданское законодательство находится в сфере регулирования Российской Федерации, что означает невозможность вторжения субъектов Российской Федерации в данную сферу регулирования.

Вопрос, затрагивающий исполнение гражданско-правовых обязательств в условиях пандемии, попытался на уровне разъяснений урегулировать Верховный Суд РФ. Они изложены в Обзоре по отдельным вопросам судебной практики, связанным с применением законодательства и мер по противодействию распространению на территории Российской Федерации новой коронавирусной инфекции (COVID-19) № 1 (далее – Обзор Верховного Суда РФ), из которого следует, что пандемию коронавируса нельзя рассматривать как универсальное обстоятельство непреодолимой силы по договору поставки [4].

При этом он отметил: нужно исходить из особенностей конкретного дела, учитывая среди прочего разумность и добросовестность действий должника. Форс-мажор в условиях пандемии не прекращает обязательство, если его можно исполнить после нормализации обстановки.

Полагаем, что шанс избежать ответственности есть, хотя по ГК РФ отсутствие товаров на рынке не является форс-мажором. Наиболее благоприятной в этом плане выглядит ситуация, если поставщик приобретал товары у одного производителя, а поставки прекратились из-за закрытия границ и наложения правительством запрета на экспорт товаров.

Если же имеются альтернативные варианты приобретения товаров, то ситуация усложняется. В тоже время в Обзоре Верховного Суда РФ вопрос, связанный с отсутствием на рынке нужных товаров и нарушения обязанностей контрагентами должника, остался без соответствующего разрешения.

Признание пандемии в качестве обстоятельства непреодолимой силы имеет место быть, но оно должно признаваться не в универсальном порядке, а устанавливаться судом индивидуально в каждом конкретном случае с выяснением таких обстоятельств как причинно-следственная связь, поиск между факторами нарушения обязательства и их последствиями. Например, если предприниматель был вынужден закрыть производство на основании предписания органа государственной власти и не в состоянии оплачивать поставки, то это одна ситуация.

Совершенно иная ситуация наблюдается в случае наличия у этого же предпринимателя свободных денежных средств, размещенных на счетах банка, что позволяет осуществлять оплату за поставленный товар.

При этом следует иметь в виду, что отсутствие у должника необходимых денежных средств по общему правилу не является основанием для освобождения от ответственности за неисполнение обязательств.

Однако если отсутствие необходимых денежных средств вызвано установленными ограничительными мерами, в частности запретом определенной деятельности, установлением режима самоизоляции и т.п., то оно может быть признано основанием для освобождения от ответственности за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательств на основании статьи 401 ГК РФ.

Первостепенным на наш взгляд, является установление причинно-следственной связи между возникшими ограничениями в связи с пандемией и невозможностью исполнения обязательств. На это же обращено внимание в п. 7. Обзора Верховного Суда РФ.

При этом, обязанность доказывания наличия непреодолимой силы возлагается на должника [10].

Так, суд пришел к выводу, что ответчик не доказал наличия причинно-следственной связи между возникшими обстоятельствами непреодолимой силы и невозможностью либо задержкой исполнения обязательств.

Довод ответчика о том, что АО «Выксунский металлургический завод» (АО «ВМЗ») приостановило его деятельность, не имеет правового значения в рамках настоящего спора [7].

Судам при решении вопроса о признании пандемии непреодолимо силой необходимо проводить разграничение между обязательствами, на которые пандемия повлияла непосредственно и косвенно.

Так, суды в качестве критерия, свидетельствующего о влиянии пандемии на деятельность хозяйствующего субъекта, принимают во внимание факт отнесения вида деятельности лица к отраслям российской экономики, в наибольшей степени пострадавших в условиях ухудшения ситуации в результате распространения новой коронавирусной инфекции был, перечень которых утвержден Постановлением Правительства РФ от 03.04.2020 № 434 [2].

Приведем следующий пример из судебной практики. Ответчик, обосновывая не осуществление оплаты за поставленный товар, ссылается на то, что с марта 2020 г. органами государственной власти и местного самоуправления РФ были приняты меры по ограничению деятельности ответчиков из-за распространения новой коронавирусной инфекции. Между тем, суд пришел к выводу, что ответчиком не обоснованно наличие причинно-следственной связи между возникшими ограничениями в связи с пандемией и задержкой исполнения обязательств по оплате.

Срок оплаты поставленной продукции по договору поставки № 21-19-02 от 22.01.2019 г. истек еще в октябре 2019 г, то есть задолго до начала ограничительных мер, связанных с распространением новой коронавирусной инфекции. Кроме того, вид деятельности ООО «ТермоГрупп» и ООО «Термопрофф» (по коду ОКВЭД 46.74.2 «Торговля оптовая водопроводным и отопительным оборудованием и санитарно-технической арматурой») не относится к отраслям, в наибольшей степени пострадавшим в условиях ухудшения ситуации в результате распространения новой коронавирусной инфекции согласно Постановлению Правительства РФ от 03.04.2020 г. № 434 [5].

По другому делу суд отметил, что ухудшение стабильности коммерческой деятельности ответчика само по себе не является основанием для освобождения последнего от взыскания финансовой санкции за просрочку исполнения обязательств по оплате поставленного товара.

Ответчик, являясь субъектом предпринимательской деятельности, должен был предполагать наступление рисков, связанных с неисполнением обязательств по своевременной оплате задолженности по заключенному им договору [6].

Причинная связь при нарушении условий договора поставки всегда носит конкретный характер, что проявляется в том, что одно и то же следствие может обуславливаться совершенно различными причинами.

Однако, в каждом конкретном случае можно говорить только об одной из них. В тоже время необходимо принимать во внимание то обстоятельство, что то, что являлось причиной, в другом отношении может выступать следствием либо наоборот.

Характеризуя взаимосвязь причины и следствия, обратим внимание на то обстоятельство, что причина с точки зрения временного интервала предшествует следствию. Помимо этого, следствие в любом случае выступает результатом действия причины.

Таким образом, причинная связь признается необходимой связью между явлениями, характеризующейся тем, что одно явление (причина) предшествует другому (следствию) и порождает его.

Из вышеприведенных в Обзоре разъяснений также следует, что признание распространения новой коронавирусной инфекции обстоятельством непреодолимой силы не может быть универсальным для всех категорий должников, независимо от типа их деятельности, условий ее осуществления, в том числе региона, в котором действует организация, в силу чего существование обстоятельств непреодолимой силы должно быть установлено с учетом обстоятельств конкретного дела (в том числе срока исполнения обязательства, характера неисполненного обязательства, разумности и добросовестности действий должника и т.д.).

В качестве наглядного примера можно привести следующее судебное дело. о исполнение условий договора покупатель произвел оплату поставляемого товара (медицинских масок) в размере 5808000 руб. на основании платежных поручений от 19.03.2020г. № 11304, от 20.03.2020г. № 111315, от 24.03.2020г. № 111371.

ООО «Виктория Люкс Фэйшен» свои обязательства по поставке товара, согласованного в приложениях № 1, № 2 и № 3 к договору не исполнил. Арбитражный суд пришел к выводу, что поскольку заключенная между сторонами сделка касалась поставки медицинских масок, необходимых к ношению в период эпидемии, разъяснения Верховного Суда РФ об освобождении от ответственности должника в рассматриваемом случае не применимы [8].

Таким образом, суд признал необоснованными доводы поставщика об освобождении от ответственности в связи с невозможностью производства необходимого количества товаров (медицинских масок) из-за объявленных главой государства нерабочих дней.

Фактор пандемии может использоваться сторонами договора поставки и в недобросовестных целях.

В гражданском законодательстве закреплен принцип свободы распоряжаться предоставленными ему правами, свободы договора.

Осуществление права признается правомерным поведением.

Гражданско-правовое правонарушение является проявлением недобросовестности субъекта гражданских правоотношений.

Одним из основополагающих принципов гражданских отношений является добросовестность сторон, который по утверждению А.В. Волкова обеспечивает сохранение и стабильность гражданских правоотношений [12].

Однако, ГК РФ не содержит понятия добросовестности, что является очевидным пробелом и несовершенством действующего законодательства, которые восполняется в науке гражданского права, где приводятся различные трактовки в понимании термина «добросовестность».

При вступлении в договорные отношения стороны, руководствуясь принципом добросовестности, рассчитывают на надлежащее исполнение договора другой стороной.

Проявления злоупотребления могут носить разнообразный характер. Согласно положениям отечественного гражданского законодательства шикана не отождествляется со злоупотреблением правом, а признается самостоятельной разновидностью злоупотребления.

Несмотря на то обстоятельство, что признаки шиканы в недостаточной степени раскрыты законодателем, наблюдается ее противопоставление другим формам недобросовестного осуществления гражданских прав.

Специфика шиканы заключается в том, что лицо, обладающее субъективным гражданским правом, осуществляет реализацию заложенной в этом праве возможности не в целях удовлетворения своих собственных, личных потребностей и интересов, а реализует их, преследуя специальную цель - причинение вреда другому лицу.

Другими словами, можно сказать, что правообладатель не преследует своей конечной целью достижение определенного правового результата, достигаемого в процессе осуществления права, однако, однако желает его наступления в целях причинения вреда другому лицу.

Недостатком действующей редакции ст. 10 ГК РФ следует назвать то обстоятельство, что наряду с шиканой она содержит неоднозначную ссылку на злоупотребление правом в иных формах. В этой связи возникает несколько вопросов. Подразумевает ли законодатель злоупотребление правом в иных формах в качестве отдельных разновидностей шиканы?

Имеются ли вообще иные формы злоупотребления правом, кроме шиканы, поскольку они не называются законодателем?

В зависимости от формы злоупотребления правом наступают определенные правовые последствия, т.е. санкции в отношении лица, которое допустило злоупотребление правом:

– отказ в защите права;

– применение последствий недействительности сделки;

– изменение или расторжение договора по требованию потерпевшего;

– восстановление положения лица, существовавшего до нарушения и т.д.

Не смотря на не идентичность категорий «злоупотребление правом» и «правомерное причинение вреда», формы проявления злоупотребления правом с внешней стороны не обладают достаточными и явными признаками для признания их в качестве соответствующего деликта как одного из обязательных оснований для наступления гражданско-правовой ответственности.

В этой связи можно констатировать о не предназначенности положений ст. 1064 ГК РФ к правоотношениям, связанным с возмещением вреда, причиненного злоупотреблением правом.

Подводя итоги, отметим, что пандемия COVID-2019 оказала существенное влияние на возможности исполнения сторонами договора поставки своих обязательств.

Короновирусная инфекция может признаваться непреодолимой силой и обстоятельством, освобождающим от ответственности, но только с учетом изучения всех факторов в действиях лица (возможности исполнения обязательств, добросовестности действий и т.д.), анализом причинно-следственной связи между действиями контрагента и наступившими последствиями.