Роль перевода в театральной постановке: о работе Т.Л. Щепкиной-Куперник с драматическим текстом

THE ROLE OF TRANSLATION IN A THEATRICAL PERFORMANCE: ABOUT THE WORK OF T.L. SHCHEPKINA-KUPERNIK WITH DRAMA TEXTS

Irina Lyubivaya

Associate Professor, Higher Theatrical School (Institute) named after M.S. Shchepkin, Russia, Moscow

Аннотация. В статье рассматривается перевод драматургии как разновидность художественного перевода. Различается текст как литературный и театральный материал. Приводятся характеристики сценического диалога. Дается описание переводческого творчества Т.Л. Щепкиной-Куперник, подчеркивается ориентир на восприятие зрителя в переводах драматургических текстов. Прослеживаются принципы перевода Щепкиной-Куперник на материале пьесы Шекспира «Ромео и Джульетта».

Abstract. The article considers the drama translation as a kind of artistic translation. The text is distinguished as a literary and theatrical material. The characteristics of the stage dialogue are given. A description of the translation works of T.L. Shchepkina-Kupernik is given, and the focus on the audience's perception in the translations of dramatic texts is emphasized. The principles of text translation based on the material of Shakespeare's play «Romeo and Juliet».

Ключевые слова: художественный перевод; перевод драматургии; театральная постановка; переводы Шекспира; Т.Л. Щепкина-Куперник; сценический диалог.

Keywords: literary translation; drama translation; theatrical performance; Shakespeare’s translations; T.L. Shchepkina-Kupernik; stage dialogue.

В настоящее время театр является важнейшей составляющей современного мирового и отечественного искусства. Будучи традиционным видом искусства, он несет в себе не только развлекательную функцию, но и познавательную. Зритель становится наблюдателем, а порой и участником спектакля. Если речь идет о русской драматургии, то мы видим следующую связку: драматург – режиссер – актер. Иначе дело обстоит с зарубежными пьесами. При постановке в этой связке уже встает переводчик: драматург – переводчик – режиссер – актер. В связи с этим немаловажную роль в этом сложном процессе играют переводы произведений мировой драматургии. Перевод произведений художественной литературы является художественным переводом. Любой текст в культуре многофункционален, то есть выполняет несколько функций; художественный текст является тому подтверждением: «Всякий художественный текст может выполнить свою социальную функцию лишь при наличии эстетической коммуникации в современном ему коллективе» [4, с. 180]. Эти слова Ю. Лотмана указывают на коммуникативную значимость текста и важность его восприятия читателем. Соответственно, акценты в исследовании текста смещаются: он становится не только источником информации, но и коммуникативной единицей, «индивидуальной речевой реализацией системы языка» (М.В. Алимова) [1, с. 47]. В любом литературном произведении коммуникативная функция является ведущей, и художественно-эстетическое содержание отличается направленностью на восприятие читателя, слушателя, зрителя. В противовес реалистическому переводу (И.А. Кашкин, А.В. Фёдоров), целью которого является «воссоздание объективной реальности... которая содержится в тексте подлинника, со всем его смысловым и образным богатством» [2, с. 532], художественный перевод базируется на тексте оригинала, но обладает самостоятельностью (в том числе до свободного перевода), так как его объектом является не столько сам текст, сколько его смысл, преломленный в сознании автора (соответственно, и переводчика).

Исследователи отмечают требования к художественному переводу: точность, ясность, сжатость, литературность. Вместе с тем свобода изложения связана именно с субъективной составляющей, стремлением передать авторский замысел.

Перевод драматургии – вид художественного перевода, который носит диалогический характер: в нем заложены литературное и театральное начала, то есть, помимо литературного текста, он должен отвечать законам сцены и режиссуре слова.

Читательское и зрительское восприятие имеет свою специфику, и эти различия обуславливают требования к переводу. Режиссерами с XIX века по настоящее время отмечается важность естественности и простоты языка сценического диалога: «Излишне литературный перевод может оказаться губительным для текста драмы, так как от переводчика, склоняющегося к поэтическим красотам, ритмике, лексической окрашенности текста, может ускользать технология действия, необходимая для режиссуры» [6].

Переводчик оказывается перед дилеммой: литературно точный текст необходим для вдумчивого прочтения и восприятия материала режиссером и актером, а специфика коммуникации со слушателем требует трансформаций текста, ориентированных на специфику восприятия из зала – однократную и мгновенную, здесь и сейчас. Отсюда выделяются переводы для публикации и дальнейшего чтения и для сценической редакции и постановки. Таким образом, текст раздваивается и принадлежит сразу двум семиотическим системам – литературе и театру.

Драматический текст для сцены впервые обозначил как самостоятельную проблему И. Левый. Он выделил четыре характеристики сценического диалога [3]:

– «удобопроизносимость», «удобопонятность», стилизованность речи как особенности сценического диалога;

– сложность семантической структуры: сохранение стимулов к реакции актера (жесты, мимика, движения), ориентир на множественность адресатов (слушателей), т.е. включенность в несколько контекстов одновременно;

– словесное действие – принцип построения фразы, несущей заряд сценической энергии (темп, ритм, интонация);

– содержательность характеристики персонажей в сценическом диалоге.

Эти особенности составляют переводческую доминанту, предусматривающую при переводе будущую постановку. Переводчик, с одной стороны, должен руководствоваться ведущей идеей произведения, а с другой – передачей тонкостей трактовки характеров при воплощении на сцене. Кроме того, чтобы перевод был полноценным, в нем должны быть сохранены взаимоотношения между общеязыковым и авторским текстом. То есть то, что читатели первоисточника воспринимают как стандарт, должно восприниматься как стандарт и читателями перевода, и наоборот: авторский первоисточник должен восприниматься как авторский текст и в переводе.

Перевод драматургии – наименее исследованный аспект художественного перевода. Постановка этой проблемы возникла в период активного изучения драматургии Шекспира как вершины мировой литературы и мирового театра в 1960-х годах. Однако большинство исследований посвящено литературной стороне драматических произведений.

В контексте сказанного большой интерес вызывает творчество ярчайшей личности в отечественной культуре конца ХІХ – первой половины ХХ века Татьяны Львовны Щепкиной-Куперник. И особый интерес проявляется к этой переводчице в связи с тем, что она имела опыт работы на сцене как актриса и прекрасно знала театр изнутри, а также лично сотрудничала с режиссерами.

Поступив в Лозаннский университет для прослушивания курса лекций по западноевропейской литературе, Т.Л. Щепкина-Куперник овладела почти всеми ведущими литературными западноевропейскими языками.

Переводческому перу Т.Л. Щепкиной-Куперник принадлежат около 60 пьес из творчества западных классиков, пик создания которых пришелся на послереволюционный период. В частности, ею были выполнены переводы Лопе де Веги, Уильяма Шекспира, Педро Кальдерона, Джона Флетчера, Жана Батиста Мольера, Карла Гольдони, Виктора Гюго, Ричарда Бринсли Шеридана, Тирсо-де-Молина.

Т.Л. Щепкина-Куперник полагала, что, кроме литературного дарования и знания языка, переводчик должен обладать особым чутьем к языку для того, чтобы добиться художественного перевода.

В языке любого художественного произведения можно выделить авторское начало (идиостиль), т.е. выразительные и изобразительные средства, отличающие стиль определенного автора от стиля других писателей, которым этот автор уделяет особое внимание, и общеязыковые (конвенционные) средства. Чтобы перевод был полноценным, в нем должны быть сохранены взаимоотношения между общеязыковым и авторским началом. Переводчик должен воспроизводить авторскую составляющую. Тем более если речь идет о сценическом прочтении произведения. По ее глубокому убеждению, целенаправленное использование диалектных форм автором художественного текста являет собой неотъемлемую составляющую идиостиля этого автора, а без воспроизведения этих форм в переводе невозможно воспроизведение идиостиля в целом.

Известная переводчица руководствовалась принципом трансформации текста для зрителя, поэтому он должен быть точным и одновременно должен воспроизводить содержание исходного текста как можно точнее, так, чтобы он был понятным целевой аудитории.

Как пример можно взять известную сцену из «Ромео и Джульетты» (Акт I, сцена 5). Текст оригинала:

Romeo
If I profane with my unworthiest hand
This holy shrine, the gentle fine is this,-
My lips, two blushing pilgrims, ready stand
To smooth that rough touch with a tender kiss.

Juliet
Good pilgrim, you do wrong your hand too much,
Which mannerly devotion shows in this;
For saints have hands that pilgrims’ hands do touch,
And palm to palm is holy palmers’ kiss.

Romeo
Have not saints lips, and holy palmers too?

Juliet
Ay, pilgrim, lips that they must use in prayer.

Romeo
O, then, dear saint, let lips do what hands do;
They pray, grant thou, lest faith turn to despair.

Juliet
Saints do not move, though grant for prayers’ sake.

Romeo
Then move not while my prayer’s effect I take.
Thus from my lips, by thine my sin is purg’d.
[Kissing her.]

Перевод Т.Л. Щепкиной-Куперник:

Ромео

(Джульетте)

Когда рукою недостойной грубо

Я осквернил святой алтарь – прости.

Как два смиренных пилигрима, губы

Лобзаньем смогут след греха смести.

Джульетта

Любезный пилигрим, ты строг чрезмерно

К своей руке: лишь благочестье в ней.

Есть руки у святых: их может, верно,

Коснуться пилигрим рукой своей.

Ромео

Даны ль уста святым и пилигримам?

Джульетта

Да, для молитвы, добрый пилигрим.

Ромео

Святая! Так позволь устам моим

Прильнуть к твоим – не будь неумолима.

Джульетта

Не двигаясь, святые внемлют нам.

Ромео

Недвижно дай ответ моим мольбам.

(Целует ее.)

Твои уста с моих весь грех снимают.

Перевод выполнен достаточно точно, и это видно с первых строк. Ниже приведен дословный перевод для сравнения:

Ромео

Если я осквернил эту святыню (this holy shrine) своей недостойнейшей рукой,

то хорошим наказанием (gentle fine) будет,

Мои губы, как два смущенных пилигрима (blushing pilgrims),

Сотрут (to smooth) то грубое прикосновение нежным поцелуем.

Безусловная заслуга переводчицы состоит в том, что при переводе ритм и лингвистическая атмосфера мало пострадали. Точно соблюдена игра созвучных слов: this-kiss (причем дважды). Как известно, Шекспир очень часто использовал лексические повторы, что в том числе относится к его авторскому стилю. Далее по тексту следует поцелуй Ромео и Джульетты, которому предшествуют следующие строки:

Ромео

О, прелестная святая, позволь устам сделать то же, что рукам;

(т.е. дотронуться до уст)

Они просят, разреши себе, чтобы веру не превратить в отчаяние

(не сожалеть)

Джульетта

Святые не движутся, несмотря на мольбы.

Ромео

А ты не двигайся, пока я достигаю цели своей молитвы.

(Целует ее.)

Теперь с моих уст твоими устами мой грех снят / исключен

(purg’d = expel – исключать. Подобное объяснение дается в Оксфордском словаре по пьесам Шекспира под редакцией Дэвида и Бена Кристала).

Или, например, последний монолог Меркуцио (Акт III, сцена 1).

Текст оригинала:

Mercutio

No, 'tis not so deep as a well, nor so wide as a church door; but 'tis enough, 'twill serve: ask for me to-morrow, and you shall find me a grave man. I am peppered, I warrant, for this world.-A plague o' both your houses!-Zounds, a dog, a rat, a mouse, a cat, to scratch a man to death! a braggart, a rogue, a villain, that fights by the book of arithmetic!-Why the devil came you between us? I was hurt under your arm.

Перевод Т.Л. Щепкиной-Куперник:

Меркуцио

Да, она не так глубока, как колодезь, и не так широка, как церковные ворота. Но и этого хватит: она свое дело сделает. Приходи завтра, и ты найдешь меня спокойным человеком. Из этого мира я получил отставку, ручаюсь. Чума на оба ваши дома! Черт возьми! Собака, крыса, мышь, кошка исцарапала человека насмерть! Хвастун, мерзавец, негодяй, который дерется по правилам арифметики! – Какого дьявола ты сунулся между нами? Он меня ранил из-под твоей руки!

Дословный перевод для сравнения:

Меркуцио

Нет, не так глубока, как колодец, не так широка, как церковные ворота; но и этого хватит: она сделает свое дело. Спроси обо мне завтра и ты найдешь меня покойным. Я убираюсь, точно знаю, из этого мира. Чума на оба ваши дома! Черт! (Согласно Оксфордскому словарю по пьесам Шекспира под редакцией Дэвида и Бена Кристала Zounds имеет следующее значение: «God's blood!» – «Черт возьми!»). Собака, крыса, мышь, кошка зацарапала человека до смерти! Хвастун, мерзавец, негодяй, который дерется по учебникам арифметики! – Какого дьявола ты оказался между нами? Я был ранен из-под твоей руки!

Т.Л. Щепкина-Куперник выполнилa переводы 12 пьес Шекспира («Венецианский купец», «Все хорошо, что хорошо кончается», «Король Лир», «Буря», «Ромео и Джульетта», «Сон в летнюю ночь», «Веселые виндзорские кумушки», «Мера за меру», «Зимняя сказка», «Много шума из ничего», «Бесплодные усилия любви», «Как вам это понравится»), а также сонетов и поэмы «Жалоба влюбленной», которую некотoрыe критики спорно приписывают Шекспиру.

Простота и ясность языка, направленность не только на понимание текста читателем, а ориентированность на последующую сценическую постановку отличают переводы пьес Т.Л. Щепкиной-Куперник. В них воплощены все ее принципы осознания художественного текста и работы со словом, благодаря чему режиссер и актер имеют возможность работать с готовым материалом, не требующим литературной доработки для убедительной подачи в сценических условиях.