СОЦИАЛИЗАЦИЯ ТОЛЕРАНТНОСТИ

В современном мире продолжаются оживлённые дискуссии по проблеме толерантности, её содержания, характеристике, формулировке самого понятия. Сближение народов планеты средствами информатики и международного сотрудничества вопреки всем ожиданиям не принесли принципы и смыслы, необходимые для общего выживания и свободного развития. Глобальный мир и любое сообщество стали более конфликтными, этика и стратегия ненасилия, идеи терпимости к чужим и чуждым позициям, ценностям, культурам, идеи диалога и взаимопонимания, поиска взаимоприемлемых компромиссов и консенсуса продолжают оставаться желательными добродетелями.

В условиях трансформирующейся России, в связи с выстраиванием принципиально новой социальной организации, основанной на диалогичности и плюрализме, есть настоятельная необходимость вновь и вновь обращаться к феномену толерантности, использовать его потенциальные возможности в этическом поведении homo informatikus, прокладывать новые дороги к философии мирного сосуществования всего планетарного сообщества, приемлемого взаимодействия любых субъектов. Философы должны взять на себя и социальную ответственность — от общих рассуждений перейти к конкретной аксиологии, т. е. философскому внедрению духовных, моральных, эстетических, этических и др. ценностях, соотнесённых с толерантностью, в условиях социального взаимодействия, в условиях плюралистического целого. Для чего необходимо обратить ещё раз внимание на институт образования по выбору новых стратегий последовательной реализации идей толерантности, на систему толерантно ориентированного воспитания, отвечающей за организацию духовного пространства, подготовку личности к жизни в полиэтническом и многоконфессиональном социумах, особенно российского Кавказа.

Сам термин «толерантность» (от лат. “tolerantia”) [7] понимается как терпение, терпимость, снисходительность к чему-либо. Содержание понятия «толерантность» отражено в «Декларации принципов толерантности», провозглашённой и подписанной ЮНЕСКО в 1995 году. Данный термин приобрёл международное значение. О толерантности говорят и пишут на уровне культур, разные типы культур, как бы они не были закрыты и локальны, в принципе толерантны. Нельзя не учитывать и того, что темпы нашего развития разрушают единство культуры. Однако любая культура проявляется через человека. Но невозможно разработать программу толерантности, как справедливо замечают В. Любичанковский и О. Нагорная, рассчитанную на какого-то усреднённого, среднестатистического человека. При этом надо формировать чувство патриотизма, успех обеспечен, если человек будет являться носителем высокой культуры и морали. Согласно результатам их исследований гуманитарная и естественнонаучная составляющие культуры должны быть у этого человека «не только в единстве, но и интегрировать, пронизывать друг друга» [6]. Тоже можно говорить и о мировых религиях.

Основы по исследованию проблемы терпимости, человеколюбия, сопереживания были заложены ещё в античности в трудах Гераклита, Перикла, Фукидида и смыкаются с современными исследованиями всех школ и направлений антропологической, социально-философской и публицистической мысли. Общеизвестны труды Сократа, Платона, Аристотеля, в которых особое место занимали составляющие толерантности — как обуздание страстей, интеллектуальная самозащита, стремление к «золотой середине». Для индийской религии и китайской идеологии конфуцианства, в которых над человеком довлеет безличный Абсолют в виде общества, понимаемого как иерархически организованное общежитие людей, главное требование, предъявляемое человеку, сводится к следованию «естественности». В древнем Китае и Индии превалировала парадоксальная логика мышления, суть которой заключалась не в мысли, а в действии. Правильная мысль не являлась высшей истиной и способом спасения в религиозном представлении, поэтому не должно было причин конфликтовать с себе подобными, чьи мысли приходят с иными формулировками. Парадоксальная мысль ведёт к терпимости и усилиям в совершенствовании в первую очередь самого себя, а потом соотноситься с «иным».

Именно в античной философии появляется феномен «Другого». Принципы отношения к «Другому» создаются и трансформируются в соответствие с законами развития общества: от бытовой «уживчивости», «сотрудничества» и отрицания «розни» до законодательного введения принципа свободы совести (веротерпимости) и проявления симпатии (сочувствия) в диалоге с «Другим». Философская мысль пытается сосредоточиться на ценности, близкой к толерантности и перечисляет синонимичные понятия: кротость и уживчивость, умение слушать другого (Пифагор); укрощение страстей воспитанием и знаниями (Сократ); воздержанность (Пиррон) и etc., etc.

В кровавые средние века раздавались голоса Тертуллиана, Фомы Аквинского, призывавшие к преодолению страданий, покаянию, спасению. В христианском учении о всеобщей любви, в золотом правиле нравственности, заповедях прослеживаются истоки идей толерантности. Вместе с тем, терпимость в средневековом социуме тем же католичеством поощрялся как необходимый акт смирения, отказ от свободы, изъявления разумной воли, иначе грозило инквизицией. В XVI столетии проблема толерантности диктовалась как проблема веротерпимости. Конфессиональные дискуссии того периода выявили разнообразные точки зрения: полный отказ от толерантности и по принципу «не хочешь — заставим».

Проблемами данной проблематики далее стали заниматься представители социальной философии, но кардинальных перемен от теологии ещё не было совершено. Это Э. Роттердамский (пренебрежение соблазна); Ж. Руссо (сострадание, сочувствие); И. Кант (общечеловеческий долг); И. Гёте (действие мудрой меры равновесия); Ч. Дарвин (общественный инстинкт); Г. Спенсер (идея всеобщего равновесия); Ж. Сартр (внутренний регулятор отношения к другому); Х. Плеснер (компромисс с реальностью в целях реализации своих желаний); В. Франкл (рефлексия иного опыта) и etc. Даже французский математик А. Пуанкаре основывает философскую концепцию (конвенционализм — договор, соглашение), согласно которой научные понятия и теории не отражают объективной действительности, а являются результатом соглашения учёных, условными, произвольно установленными правилами. Воспользовавшись этой теорией, Л. Витгенштейн предложил возможность сосуществования различных языковых форм.

Надо отдать должное Тихону Задонскому, первому в русской мысли XVIII века, разъяснившему понятие «терпимость». Он понимал терпимость не только как «отсутствие мести, то есть насилия, но и отсутствие желания мстить обидчику» [5]. Данная трактовка, безусловно, была им воспринята от христианской православной доктрины, её традиционной морали и др., которые проповедовали терпимость как смирение и всепрощение. Своё видение этой проблемы внесли «славянофилы» и «западники». А.Радищев, опираясь на западноевропейскую общественную мысль, используя классические формы социального критицизма, публично выступал против существовавшего неравенства, однако терпимость рассматривал как долг человека перед обществом.

Сторонники «эстетического гуманизма» А. Галич, В. Жуковский, Н. Карамзин выражали эстетический оптимизм и веру в торжество такой ценности как добро, содержание терпимости трактовали как высшую духовную добродетель, стремящейся к согласию, некоему компромиссу, без которых обладать истинной справедливостью практически невозможно. Культуролог Н.Я. Данилевский культивировал понятие терпимости как «искусственно отысканную середину». Религиозный философ Вл. Соловьёв сравнивал терпимость с добродетелью, жалостью, «распространённую даже на врагов» [5].

Следует заметить, что слово «терпение» не всегда точно передаёт содержание понятия «толерантность», чем обедняется его содержание. На русском языке терпимость традиционно понимается [7], как готовность снисходительно относиться к чужому мнению, поступку, порой выражает даже некое превосходство по отношению к иным — терпимым — воззрениям. Тогда как толерантность предполагает не снисходительность, а доброжелательность, готовность к уважительному диалогу и сотрудничеству. В использовании термина «терпимость» просматривается в определённой интерпретации, как мы уже указывали, давняя русская традиция, обрамлённая православным катехизисом, типа «За терпенье даёт Бог спасенье». В.И. Даль терпимость разъясняет как свойство, качество терпеть что-либо или кого-либо только по милосердию, снисхождению. Причём главным словом ставит терпеть и употребляет для объяснения следующие слова: смиряться, снисходить, потакать, поноравливать, быть великодушным, снисходительным, кротким [3]

Великие русские мыслители К.П. Куницын, К.Н. Леонтьев, Ф.М. Достоевский, Н.А. Бердяев относили толерантность к общественно-политической терминологии: «элементу активного сотрудничества», «надёжному оружию для избежания расколов», становилась «уровнем нравственной сознательности». Проблема толерантности в религиозном аспекте, в вопросах веротерпимости от Д. Локка, Б. Спинозы нашла далее своё отражение в работах М. Мчедлова, А. Ткачёвой, А. Меня.

В новейшей истории с учётом изменения социально-экономической и политической ситуации в России и ряде зарубежных стран сформировались благоприятные условия для философского осмысления феномена толерантности. Идут размышления о признании толерантности одним из главных условий выживания современного человека (А. Ахиезер, В. Тишков, А. и О. Шемякины), вопрос в том, сможет ли толерантность справиться с такой «нагрузкой». Более реалистична точка зрения Ю. Шрейдера: толерантность — один из механизмов ненасильственной, но всё же борьбы; идея терпимости принадлежит «к чуждому образу жизни тесно соприкасающихся страт», а идея толерантности — «к иным, чуждым ценностям, религиозным учениям».

Одним из ключевых моментов нынешней ситуации является появление национального насилия или угрозы его применения. Однажды примененное насилие становится фактором общественного сознания, повергает народы в состояние взаимной подозрительности и вражды. Особенно остро обстоит проблема межнациональных отношений в республиках Северного Кавказа. Российский Кавказ — один из немногих регионов Российской Федерации, имеющий свои отличительные черты, которые, в свою очередь, и формируют специфические проблемы. Первоочередные, насущные вопросы некоторых регионов России могут совпадать, однако на Северном Кавказе они имеют ярко выраженную индивидуальность. Причиной тому довольно пестрая мозаика народов, культур и конфессий. Поэтому на передний план выходит проблема толерантности взаимоотношений народов, живущих на данной территории. Высокого накала достигают деструктивные конфликты, опасно выросли радикалистские тенденции, в основе которых лежит нетерпимость, неприятие «инаковости». Наиболее опасный пример — мусульманские фундаменталистские движения и государства, тяготеющие к созданию всемирной исламистской диктатуры, которая должна сочетать черты архаических средневековых тираний и современных тоталитарных диктатур. Эта тенденция негативно, ущербно отражается на этническом и социальном самочувствии народов российского Кавказа [1].

С незапамятных времен на Северном Кавказе сталкивались интересы различных государств, идеологий и религий. Поле для маневра было более чем обширным. Внести раскол в противоборствующий лагерь не составляло особого труда. Кавказ не представлял и не представляет собой какого-либо монолитного образования. Пожалуй, единственной чертой всех кавказцев являются социальные нормы поведения. Однако и этот фактор не может служить цементирующим началом, так как основным его элементом является ярко выраженный индивидуализм горцев. Вооруженные столкновения, войны происходили здесь с удивительной периодичностью. В основном это были конфликты из-за плодородных земель и пастбищ, но практически никогда они не проходили под знаменем национализма [2].

Но и сейчас в ряде мест этого беспокойного региона высокого накала достигают деструктивные конфликты. Опасно выросли радикалистские тенденции, в основе которых лежит нетерпимость, неприятие «инаковости». Наиболее опасный пример — мусульманские фундаменталистские движения и государства, тяготеющие к созданию всемирной исламистской диктатуры, которая должна сочетать черты архаических средневековых тираний и современных тоталитарных диктатур. Эта тенденция негативно, ущербно отражается на этническом и социальном самочувствии народов российского Кавказа.

На Северном Кавказе прорабатывается проблема новой кавказской идентичности, после её формирования в общественном сознании россиян по-другому будет восприниматься понятие патриотизма, его смысл будет гораздо глубже. А сам Северный Кавказ и «лица кавказской национальности» перестанут считать особой кровавой планетой, представляющей постоянную угрозу. Здесь давно была востребована программа «Кавказская идентичность — через толерантность к взаимодействию» [9].

Однако понятие «толерантности», интерпретации этого феномена, по мнению К. Гожева, далеки от однозначности и определенности. По самой своей сущности оно многоаспектно, многозначно и вариативно, потому будет глубоким заблуждением рассматривать его в одномерной проекции. Так, толерантность не может быть панацеей от всех социальных бедствий, она не вакцина для единовременной социализации толерантности, хотя, конечно же, видится как своего рода «конечный результат», к которому должно стремиться всё общество. Внешняя терпимость может быть следствием политической или человеческой трусости, опасением потерять благожелательность оппонента или вызвать его враждебную реакцию. Всё же мы должны стремиться к возрождению и воспитанию в нашем обществе способности и потребности принимать точку зрения оппонента, научиться уважать друг друга. Это, прежде всего, как бы негативная терпимость друг к другу людей различных взглядов и позиций. Однако толерантность не есть терпение и покорность насилию. Это концепция, сущность которого — в стремлении выпрыгнуть из «заколдованного» круга ненависти, насилия, несправедливости. Толерантность, собственно, должна быть основана на амбивалентности человека добру и злу, т. е. открытости человека как злому, так и доброму началам [2].

На Кавказе, как ни в каком другом месте мира, тесно соприкасаются последователи четырёх мировых религий: христианства, ислама, иудаизма и буддизма. И многовековой опыт такого поликультурного общения — это достояние, огромный пласт славной истории нашей страны с царских, а потом советских времён до настоящего момента. Кавказ всегда был гордостью нашей страны. Со всеми вызовами его народам можно справиться, объединив государственные, национальные, религиозные и общественные организации. Прошло 450 лет, как Северный Кавказ находится в сфере государственности России, в этом единении лежат общие ценностные ориентиры, основы духовности, традиции, язык и культура многонационального российского народа. Полиэтнический и поликонфессиональный характер Юга России благодаря идеям толерантности не должны повлечь за собой в длительной перспективе неизбежность конфликтов и насилия [2].

В связи с этими размышлениями по поводу возможного изменения во взаимодействиях «мы — они» сейчас много говорят и пишут о проблеме толерантности. Особенно в условиях имевших и имеющих место межнациональных конфликтов. Даже в обычной национально спокойной ситуации человеку бывает трудно преодолеть границы, так или иначе отделяющие его от других, перешагнуть через свое «Я». Опасность национальных конфликтов, гонений, преследований — кроме всего прочего — еще и в том, что национальное самосознание выпадает из принятого и распространенного режима толерантности и устоявшегося круга взаимоотношений — возврат к ним становится крайне трудным. Национальное самосознание привыкает, а затем и оправдывает проявления нетерпимости, жестокости (особенно со своей стороны), но становится крайне агрессивным при малейшем намеке на них по отношению к себе. Такое падение этнотерпимости провоцирует (и даже оправдывает) совершение действий и поступков, прежде запрещенных либо невозможных.

Толерантная часть населения везде количественно преобладает над «группой нетерпимости» не меньше, чем в полтора раза, а по большинству регионов — в 3—4 раза и более. Это свидетельствует не только о сохранении почвы для националистических настроений, но и о сформировавшемся явлении национализма.

В случае с толерантностью принято говорить о терпимости большинства по отношению к меньшинству (мигрантам, репрессированным и т. д.). В таком случае оно лишь объект терпимости, те, на кого она направлена. Однако сейчас впору говорить о терпимости по отношению к большинству (оно-то, как выше мы указали, в основной своей массе терпимо), которое не несет ответственности за произошедшее и происходящее (преследование русских и русскоязычного населения в РФ и на территории постсоветских государств). Это может быть следствием ограниченности национального самосознания и причиной его собственной ограниченности. Такое действие причинно-следственных связей придает особую сложность национальным процессам и создает трудности в разрешении национальных проблем. Реакции национального самосознания на них всегда опережают конкретные действия.

Этнонациональная толерантность, лояльность, компромиссность — это сложная работа национального самосознания и общегражданского сознания, включающая в себя признание собственных недостатков и ошибок; это и способность оставить обиды в прошлом и извлечь из него уроки, и стремление преодолеть жесткость рамок «свой-чужой», а также определить перспективы совместного развития. Всё это требует уступок, и при развитом национальном самосознании они не будут восприниматься как потери национального.

P. S. В конце ноября 2013 г. в Краснодаре состоялась Международная научно-практическая конференция «Россия и Кавказ в пространстве единой Державы», которая приняла Резолюцию, первый пункт которой гласит: «Высшим учебным заведениям Северного Кавказа дополнить вузовский компонент Госстандарта образовательными спецкурсами, нацеленными на воспитание толерантности и культурно-просветительскую интеграцию народов России». Комментарии, думается, излишни.

Список литературы:

1. Гожев К.М. Абазинский транзитив в демократическом лабиринте. — Черкесск, 2010. — С. 274.
2. Гожев К.М. Кавказ и Русь: сопряжение цивилизаций и культур. — СПб., 2009. — 624 с.
3. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. — М., 2003. Т. 4. — С. 401—402.
4. Десять лет российских реформ глазами россиян // Социсследования. — 2002. — № 10. — С. 35.
5. Кожурин А.Я. Философско-антропологические основания русской традиции просвещения. — СПб., 2008. — 263 c.
6. Любичанковский В.А., Нагорная О.В. Обсуждение проблемы толерантности на IV Российском философском конгрессе // Credo new. № 4 (44). 2005. — С. 74.
7. Установление культуры мира в гражданском обществе. — Тверь, 2001. — С. 66.
8. Энциклопедический словарь. — М., 2003. — С. 398.
9. Автором и руководителем реализации проекта был президент Института региональных проблем российской государственности на Северном Кавказе, доктор исторических наук, профессор В.А. Казначеев.