Юнгианский взгляд на психотерапевтическую функцию религии

The Jungian study in psychotherapeutical function of religion

Oleg Klimkov

candidat of philosophy, doctorant Saint-Petersburg State University - SPbSU, Russia, St. Petersburg

Аннотация. Исследуется подход К.-Г. Юнга и школы аналитической психологии к осмыслению психотерапевтической функции религии.

Abstract. The approve of K.-G. Jung and analitical psychology to psychotherapeutical function of religion is studied.

Ключевые слова: психотерапия; религия; аналитическая психология.

Keywords: psychotherapy; religion; analitical psychology.

У религии и психотерапии общее поле деятельности при определенном различии подходов и идейных предпосылок - это душа человека и, соответственно, общественная психология. Начиная с глубокой древности, религия исполняла ряд психотерапевтических функций, многие из которых успешно практикует и поныне. «Психотерапия выросла на почве сугубо практических вспомогательных методов, в силу чего долгое время испытывала трудности при осмыслении собственных идейных оснований» [2, с. 45]. Она лишь постепенно осознала именно психические процессы в качестве своего предмета. Причем в процессе терапии «выходит на поверхность вся проблематика нашего времени, философские и религиозные вопросы наших дней...» [2, с. 47]. «Высшие доминанты всегда наделены религиозно-философской природой. - А при этом, продолжает Юнг. - Аффективные расстройства пациентов пробуждают соответствующие религиозно-философские факторы и у терапевта» [2, с. 49]. Но ему следует быть предельно осторожным. «Именно в психологической практике врач принципиально должен предоставить право господствовать природе и по возможности избегать влияния на пациентов своими собственными философскими, социальными и политическими убеждениями» [6, с. 34]. В равной степени это относится и к убеждениям религиозным.

Выступая с докладом на Эльзасской пасторской конференции в 1932 г., Юнг утверждает, что «психоневроз - это болезнь души, не нашедшей для себя смысла» [4, с. 52]. Как же поступить врачу, осознавшему эту проблему, ведь «невозможно ... придумать себе какую-нибудь систему или истину, которые могли бы дать больному то, что для него жизненно важно: веру, надежду, любовь и понимание» [4, с. 53]. Каким образом можно способствовать тому, чтобы душа испытала избавительное переживание? «И здесь обнаруживается проблематика жизни, понимание серьезности которой всегда будет недостаточным, а в связи с этим перед врачующим душу возникает проблема, ведущая его к непосредственному контакту со священником, пекущемся о спасении души» [4, с. 54]. Далее Юнг говорит о сложности такой ситуации: зачастую больной не может обращаться к священнику, или же у последнего, как правило, не хватает знаний. Однако, католический священник находится в гораздо более выгодном положении, нежели протестантский пастор. К тому же, с «волной психологизма», охватившей протестантские страны, связан «массовый исход из церкви» [4, с. 56].

Юнг утверждает, что среди всех его пациентов старше тридцати пяти лет «не было ни одного, для которого главная проблема не сводилась бы, в конце концов, к отношению к религии» [4, с. 56]. «... По-настоящему никто не излечивается, если не возвращается к своей прежней религиозной установке ... Для священника, - говорит Юнг, - здесь невиданно открывается широкое поле деятельности... Давно пора бы священнику и врачу - специалисту по психическим заболеваниям протянуть друг другу руки и совместно взяться за решение этой сложнейшей задачи духовного свойства» [4, с. 57], потому что «проблема излечения имеет религиозный характер» [4, с. 65].

В другой статье о сложности отношений между спасением души и психоанализом: «Легкого ответа на вопрос о взаимосвязи психоанализа и спасения души не существует, поскольку эти две вещи существенно отличаются друг от друга. Спасение души с помощью священника осуществляется путем религиозного влияния на основе определенных представлений христианской веры; психоанализ же, напротив, является врачебным вмешательством, применением техники психологического воздействия с целью выявить содержание бессознательного и сделать его достоянием сознания» [4, с. 75]. Это выявление «несомненно оказывает большое воздействие, и столь же несомненно мощное воздействие оказывает католическая исповедь, особенно в тех случаях, когда она предполагает не просто выслушивание, но и активное влияние на верующего со стороны священника» [4, с. 78], т.к. «в католической практике спасения души легче использовать элементы психоанализа, чем в протестантской...» [4, с. 81]. Хотелось бы от себя добавить, что в православной практике это еще легче, но это затруднено обстоятельствами совсем иного характера. Возможно, положение дел несколько изменится в будущем и сбудется надежда Юнга о взаимообогащающем сотрудничестве психотерапии и религии. «Любой серьезный психотерапевт будет только рад, если его усилия будут поддержаны и дополнены деятельностью священника. Правда, развитие проблематики человеческой души, к которой священник и врач подходят с противоположных сторон, будет вызывать немалые трудности, не в последнюю очередь обуславливаемые различиями их позиций. Но хочется надеяться, что именно возникающие при этом столкновения породят плодотворнейшие для обеих сторон стимулы» [4, с. 83].

Во многих местах своих сочинений Юнг говорит о психотерапевтических возможностях религии, являющейся древнейшей формой исцеления души. По его словам, «сама религия не только врач больного, но также представляет собой психическую систему исцеления, что становится ясным именно из христианского понятия «лечения душ» и что, впрочем, с очевидностью следует из Ветхого Завета (например, Пс. 147,3; Иов. 5,18)» [6, с. 136]. «Позитивному значению религиозного фактора в мировоззренческих предпосылках не препятствует то, что вследствие течения времени, изменения социальных обстоятельств и связанного с этим развития сознания определенные толкования и точки зрения теряют свою актуальность и тем самым выходят из употребления. Мифологемы, на которых в конечном счете покоятся все религии, являются ... выражением внутренних душевных событий и переживаний и делают возможной посредством культового «анамнеза» постоянную связь сознания и бессознательного, изначально и непрерывно актуализирующую прообразы» [6, с. 137]. В другой работе Юнг указывает, что «тотемные кланы, культовые общины и вероисповедальные церкви существовали повсюду с древнейших времен с неизменной целью - упорядочить хаотичный мир влечений» [2, с. 49].

Незаменимым терапевтическим средством всех религий являются ритуалы и обряды, «символизм которых открывает возможность для самовыражения...» [4, с. 78]. «Католическая церковь с ее, в частности, строгой системой религиозных предписаний и наставлений сама является психотерапевтическим институтом. ...Я думаю, что существование подобных психотерапевтических институтов совершенно правильно. Ими нас обеспечила сама история...» [1, с. 178]. Юнг рассматривает ритуал богослужения как средство переживания процесса индивидуации. В работе «Символ превращения в мессе» он пишет, что «Таинство Евхаристии превращает душу эмпирического человека, который является лишь частью самого себя, в целостность, символически выражаемую фигурой Христа. С этой точки зрения месса может быть названа ритуалом процесса индивидуации» [5, с. 76]. Глубочайшее значение ритуала Юнг подтверждает следующим высказыванием: «Религиозные обряды во всех формах играют роль сосуда, способного вместить все содержание бессознательного» [4, с. 78]. А это предполагает тесную связь религии с архетипами коллективного бессознательного, ибо «архетип, по существу, представляет собой бессознательное содержание, которое изменяется в результате осознания и восприятия...» [3, с. 205]. Коллективное же бессознательное, по мнению Юнга, есть центральный источник энергии жизни. Отсюда очевидна жизненность религиозной символики, несмотря на то, что большинство религиозных обрядов утратило, как считает Юнг, для современного человека свою жизненную энергию, который, тем не менее, испытывает острую потребность в обретении сверхличностного смысла своего существования.

«Чтобы уловить и внятно выразить то, что просит слова у современного человека, - пишет Юнг в 1957 г. В статье «Настоящее и будущее», - требуется религиозный символ. Этого не позволяют христианские символы в силу нашего их восприятия» [2, с. 142]. Однако христианство себя отнюдь не исчерпало: «устарело вовсе не христианство, а существовавшие до сих пор его интерпретации, сталкивающиеся с сегодняшней мировой ситуацией. Христианский символ - это жизненная сущность, содержащая в себе ростки дальнейшего развития» [2, с. 143]. Причем следует понимать, что: «Истоком действительной веры является не сознание, а спонтанный религиозный опыт, в котором переплетаются чувства верующего и его непосредственная связь с Богом» [2, с. 155].